Дорогие братья и сестры, отец Александр, здравствуйте, благословите!
Для меня очень больной вопрос - вопрос о неверии.
Как стали неверующими наши родители?
Почему уходят из храма в нем с пелёнок росшие дети? Откуда?!?!- у них нелепейшие представления о том, в чём они, казалось, жили?
Частично, ответ нашелся в статье Александра Каломироса (греческий богослов, 1931-1990) "Река огненная".
В ней указан источник атеизма - вросшая в нашу культуру, в фоновое информационное пространство клеветническая идея о Боге-счетоводе, Боге-юристе, Боге-бухгалтере, у которого мы покупаем дачку для загробной жизни. Мы измерили Бога на свой аршин, им же Его характеризуем и описываем.
Статья не только об этом, наверное свои наболевшие темы в ней найдут многие. А для меня, из статьи следует, что мы подменили Божественный призыв последовать Ему мнимой обязанностью - ребенок дОлжен выполнять зафиксированные требования - иначе он - ПЛОХОЙ, извергаемый из касты "хороших"="чистых"="православных". Бог стал инструментом наших воспитательных манипуляций.
Прочитать статью Александра Каломироса можно здесь: http://verapravoslavnaya.ru/?Aleksandr_ ... _ognennaya
Статья яркая, в ней объяснены не только искажения наших характеристик Бога, но и святоотеческое, верное понимание этих моментов в Церкви. Хотелось бы ею поделиться и узнать другие мнения.
Как православная среда порождает атеизм?
-
- Сообщения: 3
- Зарегистрирован: 06 июл 2020, 13:41
-
- Сообщения: 9
- Зарегистрирован: 06 июл 2020, 13:38
Re: Как православная среда порождает атеизм?
Тоже хотел бы посоветовать подробно ознакомиться со статьёй этого греческого богослова. На мой взгляд, он очень точно даёт определения сегодняшнему христианству. Правда, искажения, которые он видит в вероучении, были, по его словам, постепенно привнесены западным крылом христианства (Римом и далее - протестантизмом). Но мы, современные православные христиане, к сожалению, многое в частном порядке аккумулировали из тех подмен, о которых говорит в своей работе А.Каломирос.
Прошу простить, по существу заданных вопросов отвечу позже.
Прошу простить, по существу заданных вопросов отвечу позже.
-
- Сообщения: 9
- Зарегистрирован: 06 июл 2020, 13:38
Re: Как православная среда порождает атеизм?
Xenia DoroTh,
... вопрос о неверии.
Как стали неверующими наши родители?
СпойлерПоказать
Этот вопрос, на мой взгляд, требует специального исследования. Данный ответ на таковое не претендует, является лишь моим частным мнением, пропускает мимо множество деталей, подробностей и говорит предельно кратко лишь о самых общих тенденциях.
Сразу уточним, в поставленном вопросе речь идёт о людях, родившихся в 20-х - 30-х гг. И мне кажется, относительно этого поколения всё, что касается веры в Бога, как раз более-менее ясно. Они родились и жили во времена уже официально, на государственном уровне, провозглашаемого атеизма. Это было первое послереволюционное поколение, не знавшее прежней жизни и воспринявшее новые социальные идеи как лучшие и прогрессивные. Декларируемые идеи социальной справедливости и равенства не противоречили их совести. А предлагаемая перспектива эволюционного вырастания человека в творца, активно осваивающего и преобразующего этот мир на основе новой атеистической философии и научно-технического прогресса, вполне могла вдохновить и увлекала. Отрицая Бога, утверждалось, что люди самостоятельно могут и поэтому призваны эволюционно творчески в "богов" расти. Отсюда и идеологическая необходимость в идее "формирования нового человека".
Надо признать, что теоретическая база была основательно подготовлена и конкретна, чтобы иметь для человека масштаб как минимум сопоставимый с религиозной картиной мира.
Последующая жизнь постепенно стала вносить свои коррективы, заданный философский вектор всё больше расходился с реальностью. И прежде всего, в смысле обновления человека и вырастания его в новую творческую личность, преобразующую мир. Это вызывало всё больший и больший скепсис. Однако этот скепсис к "созиданию нового человека и общества" как устойчивый и прерогатива появился уже только у следующего поколения. Для которого, во-первых, эта идея уже не сверкала манящей новизной. Во-вторых, был пройден уже достаточный отрезок времени, а люди тем не менее не могли соотнести господствующие идеи со своими реальными переживаниями, целями и просто естественными устремлениями. В связи с этим возникла необходимость искать какие-то новые основы, коль скоро предыдущие оказались несостоятельными. И в частности люди стали обращаться к своей религиозной традиции, заново её открывая. Так люди, родившиеся в 40-х - 50-х гг., примерно, с 70-х гг. (уже как тенденция) стали появляться в церкви. И думаю, не ошибусь, если скажу, что они и явились основой Русской православной Церкви в постперестроечную эпоху.
Сложнее обстоит дело с верой не "наших родителей" (откуда им было становиться неверующими, когда они таковыми были изначально), а родителей наших родителей, родившихся и сформировавшихся во вполне традиционном обществе вне радикальных философских и социально-экономических новаций и экспериментов. И здесь отметим только одну, очень общую, но чрезвычайно важную и актуальную для нас, сегодняшних христиан, опасную тенденцию - формализация и идеологичность церковной жизни: когда есть правильная и вполне устойчивая картина мира, но в силу своей внешней идеологичности уже мало влияющая на реальную человеческую жизнь, на выбор человека в частной или повседневной жизни. Вера приняла устойчивый контур традиционной системы взглядов. А самой системе безразлично быть или не быть побудительным императивом совести. Потому что она, как и любая идеологическая конструкция, - вне(!) человека.
И это - большой урок, который, как кажется, надо сознать и усвоить.
Ведь потому-то, описываемые здесь идеи, в начале ХХ в. и стали сопоставимы, что были именно идеями, а не внутренним опытом. Одна из которых уже была главенствующей идеологией*/, а другая - на это место претендующая. Причём, последняя была в более выигрышном положении, т.к. она ещё не была испытана и как-либо дискредитирована практическим опытом, зато представлена была как высвобождение творческих человеческих потенций, закрепощённых средневековыми отжившими взглядами. Другими словами, она казалась "приятной для глаз и вожделенной... и открывала глаза" для нового знания, сулящего "быть как боги".**/
Для нас понимание этой драмы и уяснение её уроком важно потому, что в падших мире и жизни форму исполнить всегда легче, нежели воспринять её содержание. Опасность этой тенденции в том, что постепенно, исподволь, становясь самодовлеющей, форма может просто нивелировать настоящее содержание и подменить его новым, ущербным и даже чуждым.***/ Об этом как раз статья А. Каломироса "Река огненная".
Повторю, мои рассуждения по поводу поколения нач. ХХ в. - частное мнение. Оставляю за историками, философами, социологами и другими специалистами-профессионалами в этой области (если таковые окажутся среди читателей) право вносить любые аргументированные коррективы и дополнения. Что же касается поколения сер. ХХ в., говорю уже как непосредственный свидетель и участник, родившийся в атеистической среде, однако в результате многолетних бесед со своим будущим крестным, ставшим православным христианином.
__________________________________
*/ Среди интеллигенции разум был слишком оторван от веры, а в крестьянской среде вера была достаточно оторвана от разума (об этом достаточно свидетельств современников конца XIX - нач. ХХ вв.) и этот разрыв не мог отрицательно не отразиться на церковной жизни.
**/ Быт.3:5-6.
***/ В конце концов, поцелуй может свидетельствовать об искренней и бескорыстной любви, а может быть Иудин, хотя, на выходе формы выражения будут одинаковыми.
Сразу уточним, в поставленном вопросе речь идёт о людях, родившихся в 20-х - 30-х гг. И мне кажется, относительно этого поколения всё, что касается веры в Бога, как раз более-менее ясно. Они родились и жили во времена уже официально, на государственном уровне, провозглашаемого атеизма. Это было первое послереволюционное поколение, не знавшее прежней жизни и воспринявшее новые социальные идеи как лучшие и прогрессивные. Декларируемые идеи социальной справедливости и равенства не противоречили их совести. А предлагаемая перспектива эволюционного вырастания человека в творца, активно осваивающего и преобразующего этот мир на основе новой атеистической философии и научно-технического прогресса, вполне могла вдохновить и увлекала. Отрицая Бога, утверждалось, что люди самостоятельно могут и поэтому призваны эволюционно творчески в "богов" расти. Отсюда и идеологическая необходимость в идее "формирования нового человека".
Надо признать, что теоретическая база была основательно подготовлена и конкретна, чтобы иметь для человека масштаб как минимум сопоставимый с религиозной картиной мира.
Последующая жизнь постепенно стала вносить свои коррективы, заданный философский вектор всё больше расходился с реальностью. И прежде всего, в смысле обновления человека и вырастания его в новую творческую личность, преобразующую мир. Это вызывало всё больший и больший скепсис. Однако этот скепсис к "созиданию нового человека и общества" как устойчивый и прерогатива появился уже только у следующего поколения. Для которого, во-первых, эта идея уже не сверкала манящей новизной. Во-вторых, был пройден уже достаточный отрезок времени, а люди тем не менее не могли соотнести господствующие идеи со своими реальными переживаниями, целями и просто естественными устремлениями. В связи с этим возникла необходимость искать какие-то новые основы, коль скоро предыдущие оказались несостоятельными. И в частности люди стали обращаться к своей религиозной традиции, заново её открывая. Так люди, родившиеся в 40-х - 50-х гг., примерно, с 70-х гг. (уже как тенденция) стали появляться в церкви. И думаю, не ошибусь, если скажу, что они и явились основой Русской православной Церкви в постперестроечную эпоху.
Сложнее обстоит дело с верой не "наших родителей" (откуда им было становиться неверующими, когда они таковыми были изначально), а родителей наших родителей, родившихся и сформировавшихся во вполне традиционном обществе вне радикальных философских и социально-экономических новаций и экспериментов. И здесь отметим только одну, очень общую, но чрезвычайно важную и актуальную для нас, сегодняшних христиан, опасную тенденцию - формализация и идеологичность церковной жизни: когда есть правильная и вполне устойчивая картина мира, но в силу своей внешней идеологичности уже мало влияющая на реальную человеческую жизнь, на выбор человека в частной или повседневной жизни. Вера приняла устойчивый контур традиционной системы взглядов. А самой системе безразлично быть или не быть побудительным императивом совести. Потому что она, как и любая идеологическая конструкция, - вне(!) человека.
И это - большой урок, который, как кажется, надо сознать и усвоить.
Ведь потому-то, описываемые здесь идеи, в начале ХХ в. и стали сопоставимы, что были именно идеями, а не внутренним опытом. Одна из которых уже была главенствующей идеологией*/, а другая - на это место претендующая. Причём, последняя была в более выигрышном положении, т.к. она ещё не была испытана и как-либо дискредитирована практическим опытом, зато представлена была как высвобождение творческих человеческих потенций, закрепощённых средневековыми отжившими взглядами. Другими словами, она казалась "приятной для глаз и вожделенной... и открывала глаза" для нового знания, сулящего "быть как боги".**/
Для нас понимание этой драмы и уяснение её уроком важно потому, что в падших мире и жизни форму исполнить всегда легче, нежели воспринять её содержание. Опасность этой тенденции в том, что постепенно, исподволь, становясь самодовлеющей, форма может просто нивелировать настоящее содержание и подменить его новым, ущербным и даже чуждым.***/ Об этом как раз статья А. Каломироса "Река огненная".
Повторю, мои рассуждения по поводу поколения нач. ХХ в. - частное мнение. Оставляю за историками, философами, социологами и другими специалистами-профессионалами в этой области (если таковые окажутся среди читателей) право вносить любые аргументированные коррективы и дополнения. Что же касается поколения сер. ХХ в., говорю уже как непосредственный свидетель и участник, родившийся в атеистической среде, однако в результате многолетних бесед со своим будущим крестным, ставшим православным христианином.
__________________________________
*/ Среди интеллигенции разум был слишком оторван от веры, а в крестьянской среде вера была достаточно оторвана от разума (об этом достаточно свидетельств современников конца XIX - нач. ХХ вв.) и этот разрыв не мог отрицательно не отразиться на церковной жизни.
**/ Быт.3:5-6.
***/ В конце концов, поцелуй может свидетельствовать об искренней и бескорыстной любви, а может быть Иудин, хотя, на выходе формы выражения будут одинаковыми.
Последний раз редактировалось прот. Александр 07 июл 2020, 13:21, всего редактировалось 1 раз.
-
- Сообщения: 9
- Зарегистрирован: 06 июл 2020, 13:38
Re: Как православная среда порождает атеизм?
Xenia DoroTh,
Почему уходят из храма в нем с пелёнок росшие дети? Откуда?!?!- у них нелепейшие представления о том, в чём они, казалось, жили?
СпойлерПоказать
Кроме капитальной подмены восприятия Бога, о которой в частности пишет А. Каломирос (см. ссылку на его статью в первом сообщении темы), причина кроется и в восприятии самой веры в Бога лишь как правильной системы взглядов. Т.е. снова та самая идеологичность, всегда и неизбежно стремящаяся в основном к устойчивости своих форм.
Здесь к месту вспомнить слова прот. Александра Шмемана о том, что в христианстве кончается всякая религия. Религия - это связь. До Боговоплощения этой "связью" у ветхозаветного Израиля был Закон. Исполняя Закон, данный Богом, человек осуществлял общение с Ним.
Боговоплощение открыло возможность не только наконец вернуться к Богу, потерянного грехом, но и непосредственно соединиться с Ним. Поэтому в Православной церкви таинства имеют непреходящее значение, в них человек в Духе Св. и Духом Св. соединяется с Самим Божеством.
Т.о. религия Ветхого Завета в христианстве, как исполнении Ветхого Завета, открывается верой в Спасителя. А вера предполагает не опосредованные (через некий инструмент, в Вет. Завете - Закон), а уже непосредственные, личные взаимоотношения*/. Они и составляют сердцевину христианской веры как опыт. Он внутри человека, поэтому только на него по существу человек и может опираться.
С детьми происходит та же метаморфоза, что и с нашим поколением, описанным в предыдущем сообщении.
Будучи младенцем и отроком, ребёнок естественно самостоятельной веры не имеет, в этом возрасте он, вообще, на всё смотрит глазами родителей, постепенно и естественно набирая личный опыт во взаимоотношениях. В подростковом возрасте он начинает всё подвергать сомнению и проверке. Это необходимость, т.к. ко всему он обязательно должен определиться самостоятельно, чтобы в дальнейшем уже самостоятельно суметь строить свою жизнь. Поэтому через этот этап проходит любой человек в любую эпоху.
И вот если христианство в целом было воспринято им как набор предметов в Воскресной школе по известному образцу курсов математики, физики, истории и проч. в обычной школе, а церковная жизнь им была усвоена в основном как приятельское общение со своими сверстниками в храме и в различных кружках Воскресной школы, тогда вера для него как раз и выступает только как идеология, та самая система взглядов. Она - вне его. Церковные службы и молитвенные правила естественно становятся в тягость, а кроме них ничего в жизни от христианства уже не остаётся. А "невольник - не богомольник", непреложная истина. Так ребёнок постепенно оказывается вне церкви так и не обретя самостоятельной веры, т.е. так и не встретившись со Христом внутри себя. Форма была сформирована, но так и не наполнилась духовным содержанием.
В евангелии есть слова, которые не на прямую, но как бы косвенно указывают на соотношение содержания и формы: "Дух животворит, плоть не пользует ни мало" (Ин.6,63).
По меткому замечанию о. Андрея Кураева, выбор между верой и неверием подростка из верующей семьи столь же труден, как и такого же ребёнка из неверующей семьи, т.к. он одинаково самостоятелен. В этом смысле да, однозначно одинаково! Однако в верующей семье может быть особенность, засчёт которой выбор ребёнка может быть существенно облегчён. Если вера родителей будет хотя в какую-то меру уже реальной "верой-отношением", а не только "верой-идеологией". Такая вера с неизбежностью отразится на личных взаимоотношениях внутри семьи, что опытно и может послужить для ребёнка главным внутренним критерием выбора. А затем и основой своего личного духовного опыта.
Так и рождаются преемственность и традиция.
____________________________
*/Так и в жизни, если у нас есть личный опыт доверия и верности человеку (как свой, так и взаимного его ответа), мы будем обязательно верить в человека. Вера в Бога имеет ту же основу. Человек начинает верить в Бога по существу, когда у него появляется пусть минимальный, но реальный опыт веры Богу, который открылся в каком-то личном его обращении и ответом Бога как проснувшейся в человеке совести. Т.к. вера заключается не в признании факта Его существования (пусть всё и начинается с этого, но лишь начинается), а в опыте общей с Ним евангельской жизни, где Он всегда выступает Спасителем. Т.к. евангелие открывает нам взаимоотношения, противоположные человеческим падшим чувствам и желаниям. Именно они и требуют в нас преображения - спасения. Т.к. мы не можем их изменить самостоятельным волевым усилием. Это несоответствие приводит человека к покаянному обращению-поиску Бога и участие в таинствах для обретения Его и причастности Его жизни. Так рождаются искомые личные взаимоотношения с Господом, в которых человек посредством церковной жизни призван возрастать.
Здесь к месту вспомнить слова прот. Александра Шмемана о том, что в христианстве кончается всякая религия. Религия - это связь. До Боговоплощения этой "связью" у ветхозаветного Израиля был Закон. Исполняя Закон, данный Богом, человек осуществлял общение с Ним.
Боговоплощение открыло возможность не только наконец вернуться к Богу, потерянного грехом, но и непосредственно соединиться с Ним. Поэтому в Православной церкви таинства имеют непреходящее значение, в них человек в Духе Св. и Духом Св. соединяется с Самим Божеством.
Т.о. религия Ветхого Завета в христианстве, как исполнении Ветхого Завета, открывается верой в Спасителя. А вера предполагает не опосредованные (через некий инструмент, в Вет. Завете - Закон), а уже непосредственные, личные взаимоотношения*/. Они и составляют сердцевину христианской веры как опыт. Он внутри человека, поэтому только на него по существу человек и может опираться.
С детьми происходит та же метаморфоза, что и с нашим поколением, описанным в предыдущем сообщении.
Будучи младенцем и отроком, ребёнок естественно самостоятельной веры не имеет, в этом возрасте он, вообще, на всё смотрит глазами родителей, постепенно и естественно набирая личный опыт во взаимоотношениях. В подростковом возрасте он начинает всё подвергать сомнению и проверке. Это необходимость, т.к. ко всему он обязательно должен определиться самостоятельно, чтобы в дальнейшем уже самостоятельно суметь строить свою жизнь. Поэтому через этот этап проходит любой человек в любую эпоху.
И вот если христианство в целом было воспринято им как набор предметов в Воскресной школе по известному образцу курсов математики, физики, истории и проч. в обычной школе, а церковная жизнь им была усвоена в основном как приятельское общение со своими сверстниками в храме и в различных кружках Воскресной школы, тогда вера для него как раз и выступает только как идеология, та самая система взглядов. Она - вне его. Церковные службы и молитвенные правила естественно становятся в тягость, а кроме них ничего в жизни от христианства уже не остаётся. А "невольник - не богомольник", непреложная истина. Так ребёнок постепенно оказывается вне церкви так и не обретя самостоятельной веры, т.е. так и не встретившись со Христом внутри себя. Форма была сформирована, но так и не наполнилась духовным содержанием.
В евангелии есть слова, которые не на прямую, но как бы косвенно указывают на соотношение содержания и формы: "Дух животворит, плоть не пользует ни мало" (Ин.6,63).
По меткому замечанию о. Андрея Кураева, выбор между верой и неверием подростка из верующей семьи столь же труден, как и такого же ребёнка из неверующей семьи, т.к. он одинаково самостоятелен. В этом смысле да, однозначно одинаково! Однако в верующей семье может быть особенность, засчёт которой выбор ребёнка может быть существенно облегчён. Если вера родителей будет хотя в какую-то меру уже реальной "верой-отношением", а не только "верой-идеологией". Такая вера с неизбежностью отразится на личных взаимоотношениях внутри семьи, что опытно и может послужить для ребёнка главным внутренним критерием выбора. А затем и основой своего личного духовного опыта.
Так и рождаются преемственность и традиция.
____________________________
*/Так и в жизни, если у нас есть личный опыт доверия и верности человеку (как свой, так и взаимного его ответа), мы будем обязательно верить в человека. Вера в Бога имеет ту же основу. Человек начинает верить в Бога по существу, когда у него появляется пусть минимальный, но реальный опыт веры Богу, который открылся в каком-то личном его обращении и ответом Бога как проснувшейся в человеке совести. Т.к. вера заключается не в признании факта Его существования (пусть всё и начинается с этого, но лишь начинается), а в опыте общей с Ним евангельской жизни, где Он всегда выступает Спасителем. Т.к. евангелие открывает нам взаимоотношения, противоположные человеческим падшим чувствам и желаниям. Именно они и требуют в нас преображения - спасения. Т.к. мы не можем их изменить самостоятельным волевым усилием. Это несоответствие приводит человека к покаянному обращению-поиску Бога и участие в таинствах для обретения Его и причастности Его жизни. Так рождаются искомые личные взаимоотношения с Господом, в которых человек посредством церковной жизни призван возрастать.